Никуда не спеши, никого не задень, Лорелей.
Твоя песня под утро, а утро не знает о знаках.
Ну кому же нужна ты теперь, и зачем же, ей-ей,
этот быт, этот ад, эта тяга на звук и на запах?..

В неритмичное время живём нелогичных страстей,
разбиваемся на плоскостях о дороги и стены.
Если б было возможно, ты пела б ему, Лорелей,
через быт, через мрак, через вопли унылой таверны...

Он бы гнал вороных, он бы ветер в пути обогнал,
он тебя бы нашёл без наводок, маршрутов и света,
ни на шаг, ни на пшик, ни на жизнь он бы не отпускал
ни тебя, ни себя, ни твою одинокую флейту...

О, как мечется птица, о, как она нынче кричит,
то ль о детях своих, то ль о том, что уже невозможно.
Только пой, Лорелей, умоляю тебя, не молчи,
для меня, для себя, для таверны своей, для прохожих!..

Пой, как нравится, пой до того, как взойдёт
сорок солнц над луной, сорок лет над зимой,
пой, как любишь!
Мир стареет, как мы, он тебя никогда не найдёт.
Но он будет спасён, если будешь ты,
если ты будешь.