Рассвет - как сплин, и Лондон - сер.
Good morning, мой прекрасный сэр!
Как ваша вынесла мораль
    Сатир моих слова,
Что ходят в списках, и вчера
    Попавшиеся вам?

Елизаветинских кровей
Не уберечься, хоть убей.
В моих кощунственных стихах
    Их слышен анти-звон.
Но и Шекспир - увы и ах! -
    Был в чём-то эпигон.

Творить, как он? Не тот резон.
Макиавелли и Назон,
Песочное враньё часов,
    Поэзия, успех,
Любовь и скотство - поза всё.
    Не поза только смех.

Когда преклонных лет дурак
Поэту скажет: «Делай так!»,
Когда железный век богат,
    Быть может - ржавым лбом,
Когда в душе царит разлад
    Меж Богом и рабом,
Когда судья - палач и враль,
Кому тогда нужна мораль?

Мораль продажна. Ей под стать
Лишь патентованная тварь,
Которой лезет под корсет
    За плату всякий хам.
Не правда ль, вылитый портрет
    Любой из светских дам?

Мораль - что церковь. Да простит
Меня отец-иезуит.
И вряд ли сыщется Парис
    В преддверьи новых ид,
Коль не спартанка будет в приз,
    А кляп для аонид.

Но, впрочем - чушь. Мои стихи
Пойдут в уплату за грехи.
И вам до них - что мне до вас,
    Что евнуху - до жён.
Тем паче, что и мой Пегас
    Горгоной порождён.

А там и мне наступит миг
Засунуть пенни под язык.
И с грустью спросит кто-нибудь,
    Крутя висячий ус:
«Донн, что ты делаешь в гробу?»
    Что делаю?
             Смеюсь...