Пули, которые посланы мной,
         не возвращаются из полёта,
Очереди пулемёта
         режут под корень траву.
Я сплю,
    подложив под голову
             синявинские болота,
А ноги мои упираются
         в Ладогу и в Неву.

Я подымаю веки,
         лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
                 ловлю исчезающий зной.
А когда я
         поворачиваюсь
                 с правого бока на спину,
Синявинские болота
         хлюпают подо мной.

А когда я встаю
         и делаю шаг в атаку,-
Ветер боя летит
         и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
         и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
         свой
             второй
                 шаг.

И белый флаг
         вывешивают
             вражеские гарнизоны,
Складывают оружье,
         в сторону отходя.
И на моё плечо
         на погон полевой, зелёный,
Падают первые капли,
             майские капли дождя.

А я всё дальше иду,
         минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
         и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пильзене
                пену сдуваю с пива
И пепел с цигарки стряхиваю
         у Бранденбургских ворот.

А весна между тем крепчает,
         и хрипнут армейские рации,
И, по фронтовым дорогам
                денно и нощно пыля,
Я требую у противника
         безоговорочной
                 капитуляции,
Чтобы его знамёна
         бросить к ногам Кремля.

Но, засыпая в полночь,
         я вдруг вспоминаю что-то,
Смежив тяжёлые веки,
         вижу, как наяву,
Я сплю,
положив под голову
         синявинские болота,
А ноги мои упираются
         в Ладогу и в Неву.