В рабочий полдень я проснулся стоя.
Опять матрац попутал со стеной.
Я в одиночку вышел из запоя,
Но – вот те на! – сегодня выходной.

И время шло не шатко и не валко.
Горел на кухне ливерный пирог.
Скрипел мирок хрущёвки-коммуналки,
И шлёпанцы мурлыкали у ног.

Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку:
Мы с ней ему наставили рога.
Я здесь ни с кем бы не пошёл в разведку,
Мне не с кем выйти в логово врага.

Один сварил себе стальные двери.
Другой стишки кропает до утра.
Я – одинок. Я никому не верю.
Да, впрочем, видит бог – невелика потеря
Весь ихний брат и ихняя сестра.

Экран, а в нём с утра звенят коньки...
В хоккей играют настоящие мужчины.
По радио поют, что нет причины для тоски,
И в этом её главная причина.

В "Труде" сенсационная заметка
О том, что до сих пор шумит тайга.
А мне до боли хочется в разведку,
Уйти и не вернуться в эту клетку.
Уйти – в чём есть – в глубокий тыл врага.

Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса.
Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса,
Мечтавший всю Варшаву отравить.

     Да, не все ещё врубились в суть прогресса
     И в трёх соснах порой не видят леса.
     Бряцает амуницией агрессор,
     Но ТАСС уполномочен заявить:

"Тяжёлый смог окутал Вашингтон.
Невесело живётся без работы
В хвалёных джунглях каменной свободы,
Где правят ЦРУ и Пентагон.

     Среди капиталистов этих стран
     Растёт угар военного психоза.
     Они пугают красною угрозой
     Обманутых рабочих и крестьян.

     А Рейган – вор, ковбой и педераст –
     Поставил мир на ядерную карту."
     Тревожно мне. Кусаю свой матрац.
     Дрожу, как СС-20 перед стартом.

Окончился хоккей. Пошли стрекозы.
А по второй насилуют кларнет.
Да как же можно? Ведь висит угроза!
И ничего страшней угрозы нет!

Да, вовремя я вышел из запоя...
Не отдадим родимой Костромы!
Любимый город может спать спокойно
И мирно зеленеть среди зимы.

Будёновку напялю на затылок.
Да я ль не патриот, хотя и пью?
В фонд мира сдам мешок пустых бутылок,
А из матраца парашют скрою.

Возьму аванс, куплю один билет
На первый рейс до Западной Европы.
В квадрате Гамбурга – пардон, я в туалет! –
Рвану кольцо и размотаю стропы.

Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги
Тропою партизанских автострад.
Всё под откос – трамваи и телеги.
Не забывайте, падлы, Сталинград!

Пересчитаю все штыки и пушки.
Пускай раскрыт мой корешок-связной –
Я по-пластунски обхожу ловушки
И выхожу в эфир любой ценой.

Я – щит и меч родной Страны Советов!
Пока меня успеют обложить,
Я обломаю крылья всем ракетам,
Чтоб на Большую землю доложить:

Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну!
Скажите маме – НАТО на хвосте!
Ваш сын дерётся, дескать, до последнего патрона
На вражьей безымянной высоте.

Хочу с гранатой прыгнуть под колёса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью про Катюшу спеть.

Бодун крепчал. Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку.
Айда, ребята, кто из вас со мной?