С восемнадцати лет
Он играл что попало для крашеных женщин и пьяных мужчин.
Он съедал в перерывах по паре холодных котлет.
Музыкант полысел.
Он утратил талант. Появилось немало морщин.
Он любил тот момент,
Когда выключат свет, и пора убирать инструмент.

А после игры,
Намотав на кулак электрические шнуры,
Он вставал у окна.
И знакомый халдей приносил ему рюмку вина.
Он видел снег на траве.
И безумный оркестр собирался в его голове.
Возникал дирижёр,
Приносил лёд-минор и горячее пламя-мажор.

Он уходил через чёрный ход,
Завернув килограмм колбасы в бумагу для нот.
Он прощался со мной,
Он садился в трамвай, он, как водится, ехал домой.
И из всех новостей
Самой доброй была только весть об отъезде детей.
Он ложился к стене.
Как всегда, повернувшись спиной к бесполезной жене.

И ночью он снова слышал
Эту музыку...
И ночью он снова слышал
Эту музыку...

И наутро жена
Начинала пилить его ржавым скрипучим смычком.
Называла его
Паучком и ловила дырявым семейным сачком.
Он вставал у окна.
Видел снег и мечтал о стакане вина.
Было много причин,
Чтобы вечером снова удрать и играть
Для накрашенных женщин
И их безобразных мужчин.

Он был дрянной музыкант.
Но по ночам он слышал музыку...
Он спивался у всех на глазах.
Но по ночам он слышал музыку...
Он мечтал отравить керосином жену.
Но по ночам он слышал музыку...