Алексей Охрименко,
     Сергей Кристи,
     Владимир Шрейберг

    Редколлегия АГ выражает признательность Льву Авсияну (Симферополь), предоставившего нам фонограмму этой песни из своего личного архива.

Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой...

Ох, Клава, родимая Клава,
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Орла на такое говно?!

Забыла красавца-мужчину,
Позорила нашу кровать!..
А мне от Москвы до Берлина
Всё время по трупам шагать...

Шагал, а порой в лазарете
В обнимку со смертью лежал,
И плакали сёстры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.

Дрожал, - а сосед мой, рубака,
Полковник и дважды Герой, -
Он плакал, закрывшись рубахой,
Тяжёлой слезой фронтовой.

Гвардейской слезой фронтовою
Стрелковый рыдал батальон,
Когда я Геройской звездою
От маршала был награждён.

А вскоре вручили протёзы
И тотчас отправили в тыл...
Красивые крупные слёзы
Кондуктор на литер пролил.

Пролил, прослезился, собака, -
А всё же сорвал четвертак!
Не выдержал сам я, заплакал:
Ну, думаю, мать вашу так!

Грабители, сволочи тыла!
Как терпит вас наша земля?
Я понял, что многим могила
Придёт от мово костыля.

Домой я, как пуля, ворвался
И бросился Клаву лобзать,
Я телом жены наслаждался,
Протез положил под кровать...

Болит мой осколок железа
И режет пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом -
А там писаришка штабной!..

Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой, люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!..

Жену-то я, братцы, так сильно любил -
Протез на неё не поднялся...
Её костылём я маненько побил
И с нею навек распрощался.

С тех пор предо мною всё время она,
Красивые карие очи...
Налейте, налейте стакан мне вина -
Рассказывать нет дальше мочи.

Налейте, налейте скорей мне вина -
Тоска меня смертная гложет.
Копейкой своёй поддержите меня -
Подайте, друзья, кто сколь может...
Копейкой своёй поддержите меня -
Подайте, друзья, кто сколь может...