Вот и всё! И остановка. И пивной ларек зелёный...
Оплывающая пена мягко шлёпается вниз.
И какой-то щен приблудный прямо в рот глядит влюблённо,
Тоже хочет приобщиться, - тоже, видимо, артист.
        Как судьбу ни баламуть, сколько ни носись по свету,
        От любимых и бесценных получая по ушам,
        У артиста путь один - через тернии к буфету,
        Где выматывают душу разговоры по душам.

Вот и всё! И передышка в бесконечном монологе.
Сумасшедшая загадка между «быть или не быть»
что когда ты крепко пьёшь в прошлом веке, в Таганроге,
Кто-то в будущем столетье тоже требует налить.
        Так же маетно ему в привокзальном ресторане,
        И его болтливый спутник и не гадан, и не ждан.
        И единственная блажь ваши головы туманит,
        Чтоб взлетел к чертям собачьим этот самый ресторан.

Вот и всё! Поотъезжали и Горацио, и Мойши.
В обезумевшей отчизне и просторно, и светло.
Полудиких торгашей стало явственно побольше,
Переплавят на подтяжки книги, скрипки и стило.
        В захолустном городке в зале зрителей не гуще,
        Чем невыязвленной кожи у прыщавого юнца.
        Доиграем до конца для слезливой бабы Груши,
        Ради Вильяма Шекспира, ради божьего словца.