Собирались на форум греки
Незлобливо устроить спор:
Кто, мол, прав, кто не прав, и верить ли
Тому, кому верили до сих пор.
Разудалая шатия-братия
В светлых туниках, босиком,
Уповая на демократию,
Рассуждала о том, о сём:
Что и лето опять дождливое -
Царь-тиран рассердил богов,
Что оракулы в Дельфах фальшивые,
И - не бить или бить рабов.
Слово за слово - дело к вечеру.
Но притих тут вдруг разговор -
Видят все, что пришёл на встречу к ним
Царь-тиран, не какой-нибудь вор.
Начал так: мол, хочу я критики.
Аль не братья мы, аль не класс?
Ну, сократики, демокритики, -
Так, чтоб прямо не в бровь, а в глаз!
Что нам шёпотом всё да искоса?
Трусить нечего, налетай.
Ну, кто первый там, этот лысый, что ль?
(Видно, пожил, хм, не по летам.)
Из толпы, у колонн теснившейся,
Вышел муж, не высок, плечист.
Хоть и вышел умён он наружностью,
Но не в меру всегда был речист.
Начал нехотя, как бы исподволь:
Что, мол, царь наш - внебрачный сын!
А потом, ну как будто выстрелил, -
Он обут вон, а мы босы!
И понёс, и понёс про Кесаря...
И откуда он столько знал!
С кем тот спал, сколько братьев зарезал и
Зачем влез на пьедестал.
И хоть было давно уже затемно,
Удивлялся народ, но ждал.
Царь-тиран - и пожалуйста, на тебе,
До чего же оригинал!
А тиран, головой покачивая,
Носом греческим засопел:
- Ну и задали ж вы мне, эта тут, понимаешь, задачу, вот...
Тут и сам Пифагор бы вспотел!
Что касается моих братиков,
То каждый метил из них, где я.
За свободу их, за демократию!
Ну, а всё остальное - зря.
(Народ поёт: «Зря, конечно, зря!»)
Не заламывал рук Венере я,
Парфенон ведь не я поджёг.
Так что зря вы мне, эта, не верили.
Это, граждане, нехорошо!
Ну, спасибо, что путь мне истинный
Своей критикой показал.
Вижу, надо богов умилостивить,
Хоть и делал всё не со зла.
Так что кто там чего на душе таил -
Воскурим же богам, как встарь!
Э-э, а тебе, лысый, быть нынче жертвою...
Ну, ступаем, брат, на алтарь.
Не спеша расходились спать домой
Греки, вволю помитинговав,
Помятуя, что демократия...
Помятуя, что демократию...
Помятуя, что демократией...
|