Плотная чёрная, сизая масса, растекалась; ложилась на землю, впивалась в пространство; облекала предметы, входила в дома. Но это было вчера. А сегодня повсюду и сумрак, и холод, и тьма. Дым пропитал города и пространство деревни; он ползет, извивается, рушит и саднит; он, древний, не дремлет. Где что есть им пропитано до мелочей: погремушки и куклы, как для больших, так и малых детей; инструмент и посуда лоснятся от сажи; судьи судей не оставлены им без поклажи. Люди в удушье становятся грубы и скудны, и сходят с ума; одичавшие твари, то ли собаки, то ли кто-то ещё, бродят повсюду, превращаясь в торговое мясо; превращаясь - в кучу дерьма. Пропитаны кости и души; машины, дома; реки, паромы: везде один только дым. Он душит людей, превращая их в комья земли на разросшемся теле кладбища, незабудки оград по земле-пепелищу. Все могильщикам: плата, работа, еда. Дым везде. В нем душа заплутала. Дома нет. Есть дорога одна от вокзала к вокзалу. Синий, чёрный, прозрачный… Войны, пламя пожаров, разбой и разврат. Все в дыму. Все укрыто. Вся жизнь невпопад или сбой. Искажённые души. Лица – оскал. Руки тянут песню войны. Народы секутся, как волос. Плохо слышен Господний голос.